Подольский городской форум

А мне очень понравился стих Ярослава Смелякова "Я напишу тебе стихи такие..." Первый раз услышала в кинофильме "Покушение", как-то сразу запомнился:
***
Я напишу тебе стихи такие,
каких еще не слышала Россия.
Такие я тебе открою дали,
каких и марсиане не видали,
Сойду под землю и взойду на кручи,
открою волны и отмерю тучи,
Как мудрый бог, парящий надо всеми,
отдам пространство и отчислю время.
Я положу в твои родные руки
все сказки мира, все его науки.
Отдам тебе свои воспоминанья,
свой легкий вздох и трудное молчанье.
Я награжу тебя, моя отрада,
бессмертным словом и предсмертным взглядом,
И все за то, что утром у вокзала
ты так легко меня поцеловала.

Александр Кочетков «Баллада о прокуренном вагоне» из фильма "ирония судьбы"

- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями -
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы, -
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой, любимый,
Ты понесешь с собой повсюду,
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.
- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного, -
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне,
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!

Немного не в тему, но стало смешно
---Жизнь---
Колыбель. Пеленки. Плач.
Слово. Шаг. Простуда. Врач.
Беготня. Игрушки. Брат .
Двор. Качели. Детский сад.
Школа. Двойка. Тройка. Пять.
Мяч. Подножка. Гипс. Кровать.
Драка. Кровь. Разбитый нос.
Двор. Друзья. Тусовка. Форс.
Институт. Весна. Кусты.
Лето. Сессия. Хвосты.
Пиво. Водка. Джин со льдом.
Кофе. Сессия. Диплом .
Романтизм. Любовь. Звезда.
Руки. Губы. Ночь без сна.
Свадьба. Теща. Тесть. Капкан.
Ссора. Клуб. Друзья. Стакан.
Дом. Работа.
Дом. Семья.
Солнце. Лето.
Снег. Зима.
Сын. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Любовница. Постель.
Бизнес. Деньги. План. Аврал.
Телевизор. Сериал.
Дача. Вишни. Кабачки.
Седина. Мигрень. Очки.
Внук. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Давление. Постель.
Сердце. Почки. Кости. Врач.
Речи. Гроб. Прощанье. Плач

ОНА:
Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго-долго вглядываться в небо,
Когда все женское,
Что мне сейчас дано,
Истратится и станет все равно -
Уснуть, проснуться, или не проснуться.
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся.

ОН:
Когда мне будет восемьдесят пять,
По дому буду твои тапочки искать,
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие-то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром, просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему,
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять,
И, взявшись за руки по скверику гулять.
И нам не страшно будет умирать,
Когда нам будет восемьдесят пять...

Штамп в паспорте… Замужняя… Женатый…
Но с каждым годом всё важнее дата,
Что нас окольцевала и венчала…
Я столько раз молилась и прощала…

Мы ссорились и, до битья посуды,
Я голосила: «Жить с тобой не буду!»
Ты уходил… Спустившись три пролёта,
Летел назад быстрее самолёта…

И ссора заглушалась поцелуем…
Мы друг без друга просто существуем,
А вместе мы живём одной душою…
И сердце на двоих одно большое…

А после свадьбы днями и ночами
Всё наблюдали ангелы за нами.
Потом они с небес послали чудо…
И те слова: «Родной, я мамой буду…»

Штамп в паспорте… Он силы не имеет…
Но если человек родной болеет,
Ты можешь разогнать руками тучи,
Чтоб с неба для него пробился лучик…

Штамп в паспорте… Но счастье ведь не в этом…
Наш штамп любви поставлен в сердце где-то…
Его не видно, но о нём мы знаем,
Когда детей спросонок обнимаем…

Беречь семью бывает очень сложно,
Но счастье без любимых невозможно…
От штампа в хмурый вечер не согреться,
Но так тепло от любящего сердца…

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел

Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я — они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.

Пуст твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь,—
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.

И когда с другим по переулку
Ты пойдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.

Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер...»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь,—
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.

ооочень интересная тема))))стихов любимых ооочень много)))))))если все буду добавлять,боюсь мне бан будет))))за страниц 100 в этой теме))))

DoNi писал(а):Штамп в паспорте… Замужняя… Женатый…
Но с каждым годом всё важнее дата,
Что нас окольцевала и венчала…
Я столько раз молилась и прощала…

Мы ссорились и, до битья посуды,
Я голосила: «Жить с тобой не буду!»
Ты уходил… Спустившись три пролёта,
Летел назад быстрее самолёта…

И ссора заглушалась поцелуем…
Мы друг без друга просто существуем,
А вместе мы живём одной душою…
И сердце на двоих одно большое…

А после свадьбы днями и ночами
Всё наблюдали ангелы за нами.
Потом они с небес послали чудо…
И те слова: «Родной, я мамой буду…»

Штамп в паспорте… Он силы не имеет…
Но если человек родной болеет,
Ты можешь разогнать руками тучи,
Чтоб с неба для него пробился лучик…

Штамп в паспорте… Но счастье ведь не в этом…
Наш штамп любви поставлен в сердце где-то…
Его не видно, но о нём мы знаем,
Когда детей спросонок обнимаем…

Беречь семью бывает очень сложно,
Но счастье без любимых невозможно…
От штампа в хмурый вечер не согреться,
Но так тепло от любящего сердца…

Света, кто автор? И первое и второе стихотворение аж до мурашек пробрало

Очень жалко таракана,
Приходил он за едой,
Я холодной из под крана,
Окатил его водой.
Несмотря на все старанья,
Понесло его в трубу,
Там окончил он борьбу,
За своё существованье...

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней. Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет. Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал. Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой... Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца. Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли. За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.

Тенью тихой таинственной да на бульвар
Мимо булочной , пахнущей тмином ,
Где старик на скамейке беспомощно стар.
Мимо пруда , трамваев , жасмина,
Мимо жёлтых копеечек листьев внизу
Что в ногах заговорщески мнутся ,
Мимо старой кафешки , пропахшей азу
Я иду и боюсь оглянуться.
Я не верю , не верю..Я знать не хочу..
Друг мой , мой неслучайный прохожий.
Я боюсь , что вот- вот не сдержусь , закричу
« Эй , замри , на НЕГО ты похожий !»
Донога , догола , в колпачке с бубенцом ,
В грязном рубище кисточки бьются.
«Эй , прохожий ! Похож на него ты лицом!»
Я кричу.
И боюсь оглянуться

У меня опять:
Тридцать шесть и пять!

Озабоченно и хмуро
Я на градусник смотрю:
Где моя температура?
Почему я не горю?
Почему я не больной?
Я здоровый! Что со мной?

У меня опять:
Тридцать шесть и пять!

Живот потрогал - не болит!
Чихаю - не чихается!
И кашля нет! И общий вид
Такой, как полагается!
И завтра ровно к девяти
Придется в школу мне идти
И до обеда там сидеть -
Читать, писать и даже петь!
И у доски стоять, молчать,
Не зная, что мне отвечать...

У меня опять:
Тридцать шесть и пять!

Я быстро градусник беру
И меж ладоней долго тру,
Я на него дышу, дышу
И про себя прошу, прошу:
"Родная, миленькая ртуть!
Ну, поднимись еще чуть-чуть!
Ну, поднимись хоть не совсем -
Остановись на `тридцать семь`"!

Прекрасно! Тридцать семь и два!
Уже кружится голова!
Пылают щеки (от стыда!)...
- Ты нездоров, мой мальчик?
- Да!...

Я опять лежу в постели -
Не велели мне вставать.
А у меня на самом деле -
Тридцать шесть и пять!

Я не люблю Вас, и люблю,
На Вас молюсь и проклинаю.
Не видеть Вас я не могу,
Но встречи с Вами избегаю!

Вы так наивны, так умны,
Вы так низки и так высоки,
Вы так земны и неземны,
Вы так близки и так далеки!

Вы сладкий яд, Вы горький мед,
Вы божество, Вы сущий дьявол
Вас ищу, от вас бегу,
Я не люблю Вас и люблю

У Вас небесные черты,
О нет! уродливая маска!
Вы черно-белы, Вы цветны
Вы так грубы, в Вас столько ласки!
На Вас воздушные шелка!
Да нет же! Грязные лохмотья!
Желанье знать вас и не знать
Всебе не в силах побороть я
М. Ю. Лермонтов

Стихотворение - настроение Сурганова и Полева записали песню на эти стихи

Леонид Аронзон

Псковское шоссе

Белые церкви над родиной там, где один я,
где-то река, где тоска, затянув перешеек,
черные птицы снуют надо мной, как мишени,
кони плывут и плывут, огибая селенья.
Вот и шоссе, резкий запах осеннего дыма,
листья слетели, остались последние гнезда,
рваный октябрь, и рощи проносятся мимо,
вот и река, где тоска, что осталось за ними?
Я проживу, прокричу, словно осени птица,
низко кружась, все на веру приму, кроме смерти,
около смерти, как где-то река возле листьев,
возле любви и не так далеко от столицы.
Вот и деревья, в лесу им не страшно ли ночью,
длинные фары пугают столбы и за ними
ветки стучат и кидаются тени на рощи,
мокрый асфальт отражается в коже любимой.
Все остается. Так здравствуй, моя запоздалость!
Я не найду, потеряю, но что-то случится,
возле меня, да и после кому-то осталась
рваная осень, как сбитая осенью птица.
Белые церкви и бедные наши забавы,
все остается, осталось и, вытянув шеи,
кони плывут и плывут, окунаются в травы,
черные птицы снуют надо мной, как мишени.

1961

Venik писал(а):Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел.

тоже обожаю его! одно из моих любимых у Лермонтова

А мне это еще нравится

И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - всё лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...

Мама в квадрате писал(а):А мне это еще нравится

И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - всё лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...

и это обожаю! и Прощай, немытая Россия... и многие-многие другие! Лермонтов у меня один из самых любимых поэтов. наряду с Пушкиным,Есениным,Маяковским,Блоком и многими другими. вообще у каждого поэта есть стихотворения,которые я очень люблю! нет такого,что бы у какого-то поэта мне вообще ничего не нравилось

Вот, очень правдивое)))

С лицом измученным и серым, 
На белой смятой простыне, 
Как жертва бешеной холеры, 
Лежит коленками к стене. 
Протяжно стонет, как при родах, 
Трясётся градусник в руках. 
Вся скорбь еврейского народа 
Застыла в суженных зрачках. 
По волевому подбородку 
Струится пенная слюна. 
Он шепчет жалобно и робко: 
"Как ты с детьми теперь одна??.." 
В квартире стихли разговоры, 
Ночник горит едва-едва. 
Темно...опущены все шторы... 
У мужа тридцать семь и два....

Вот 2 самых любимых:

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.


Костер из надежд, детских сказок и веры
Еще горит пламя — уже звенят нервы
День прожит, он умер, его больше нету,
А время мы меряем на сигареты
Реальность — текила с лимоном и солью,
А мы — те актеры, что вышли из роли
Суфлера не слыша, смеемся над миром,
Танцуем на крыше забытого тира
Актеры свободы, заложники ветра
Мы ищем вопросы, мы знаем ответы
Антракт. В три затяжки скурить сигарету
Улыбки на лица! Мы здесь до рассвета
Гаданье на кофе, надежда на чудо
Ладони в крови, в тихом шепоте губы
И мир на осколки за сказку кому-то...

Зайчонок и зайчиха
Маленький зайчонок улыбнулся маме:
- Я тебя люблю вот так! – и развел руками.
- А вот как я тебя люблю! – мать ему сказала,
Развела руками и тоже показала.
- Это очень много, — прошептал зайчишка,
- Это очень, очень много, много, но не слишком.
Он присел и прыгнул высоко, как мячик.
- Я тебя люблю вот так! – засмеялся зайчик.
И тогда ему в ответ, разбежавшись, лихо,
- Вот как я тебя люблю! – подпрыгнула зайчиха.
- Это очень много, — прошептал зайчишка,
- Это очень, очень много, много, но не слишком.
- Я тебя люблю вот так! – зайчик улыбнулся
И на травке-муравке перекувыркнулся.
- А вот как я тебя люблю! – мамочка сказала,
Кувыркнулась, обняла и поцеловала.
- Это очень много, — прошептал зайчишка,
- Это очень, очень много, много, но не слишком.
- Видишь, дерево растет, возле речки прямо?
Я тебя люблю вот так! – понимаешь, мама.
А у мамы на руках видно всю долину.
- Вот как я тебя люблю! – мать сказала сыну.
Так прошел веселый день, в час, когда смеркалось,
Желто-белая луна в небе показалась.
Ночью детям нужно спать даже в нашей сказке.
Зайчик маме прошептал, закрывая глазки:
- От земли и до луны, а потом обратно -
Вот как я тебя люблю! Разве не понятно?..
Подоткнув со всех сторон зайке одеяло,
Тихо-тихо перед сном мама прошептала:
- Это очень-очень много, это так приятно,
Когда любят до луны, а потом обратно!

С утра я проснулась в дурном настроении,
Мне кажется горем малейший пустяк -
Носки по углам и огрызки печенья,
И всё раздражает, и всё мне не так.

Товарищи, сколько я раз повторяла -
Игрушки - на полку, колготки - в комод..,
Уборка насмарку, опять всё сначала,
Как будто мне мало проблем и забот!

Что папа, что сына - народ несерьёзный,
На лицах - ни капли раскаянья нет!
Идите гуляйте на воздух морозный,
И мне не мешайте готовить обед!

Оделись, собрались, сопят виновато -
-Ну что ты, мамуля, с утра разошлась?
Забрали ледянку, ведро и лопату,
А я к сковородкам своим поплелась...

Ползёт торопливо картофеля стружка,
Скрипят аппетитно морковка и лук,
Разобраны вещи, по полкам игрушки...
Сижу наслаждаюсь порядком вокруг.

Но что-то для счастья опять не хватает,
В ушах непривычно звенит тишина,
И тихо сердитость моя исчезает,
Пойду погляжу на своих из окна...

... Картина такая - снежинки летают,
Внизу во дворе суматоха и смех,
Ледянки со свистом сугроб рассекают,
Забав и веселья хватает на всех!

Мои принялись за серьёзное дело -
Похоже, затеяли что-то слепить.
Ребёнок катает снежок неумело,
А муж помогает успех закрепить

Старательно сын мастерство постигает-
Ведро насыпает, лопаткой трясёт,
И к горлу горячий комок подступает -
О Боже, как быстро малыш мой растёт..

Как будто недавно - пелёнки, прививки,
Шаги в ходунках от угла до двери,
Усталое счастье от первой улыбки,
Бессонные ночи до самой зари..

Стою, батарею ребром подпираю,
Ребёнок из снега творит чудеса,
Чего ж я торчу тут и всё пропускаю???
Ведь это из жизни его полчаса!!!

Бегу по ступенькам, спешу и волнуюсь,
Такая короткая эта зима..
И носик замёрзший мне в щёку уткнулся
Мамуля, ну как же люблю я тебя!

Пусть труд мой домашний опять не оценят,
Пусть суп на плите не доварен пока,
Есть вещи на свете намного важнее -
Мы с сыном слепили снеговика!!!

Мой ребёнок испачкал паркет…
Я, конечно, за это сердилась…
Но соседка моя столько лет
Хочет деток, да вот, не сложилось…
Я для мамы опять занята…
Суматоха и жизни теченье…
Но с детдома Андрей — сирота,
Он не знает о маме с рожденья…

С мужем ссоры банальные вновь…
Хнычет снова в кроватке малютка…
А тёть Катя, не зная любовь,
Умерла в одиночестве жутком…
У меня разошёлся замок…
Прям с утра этот день не задался…
А мужчина в коляске без ног
Благодарно лучам улыбался…

Как некстати сломался каблук…
Я ужасно сердилась: «Ну что же,
Всё с утра выпадает из рук…
Ну, за что мне всё это, о, БОЖЕ???»
Злая… у перехода стою…
Внедорожник… и скорость под двести…
Пешеход за секунду… в раю…
Спас каблук… Я стояла на месте.

Я застыла на миг, не дыша,
И подумала: в самом-то деле,
В человеке бесценна душа,
Но так мало души в нашем теле…
Я сполна получила урок…
Чёткий, правильный, элементарный…
А мужчина в коляске без ног
Улыбался лучам благодарно…

В один прекрасный день я все долги отдам,
Все письма напишу, на все звонки отвечу,
Все дыры зачиню и все работы сдам —
И медленно пойду к тебе навстречу.
Там будет мост — дорога из дорог —
Цветущая большими фонарями.
И на перилах снег. И кто б подумать мог?
Зима и тишина, и звёздный хор над нами!


(Лидия Чуковская)

Аркадий Кутилов.

В теории просто,
не выдумать лучше:
дедка - за репку,
бабка - за дедку,
а внучка - за бабку,
а Жучка - за внучку,
а мышка - за кошку -
и вырвали репку...

...Но бабка и дедка
скандалят нередко,
совсем не едят,
отощали от склок.
А внучка - на жучку
обиделась крепко
за то, что собачка
изгрызла чулок.

А кошка и мышка...
Но тут-то уж прямо -
расизм,
экстремизм,
беспощадный террор!..

Такая вот, братцы,
глобальная драма,
и репка
в планете
торчит
до сих пор.

"Встреча Зимы" И.С. Никитин

Иван Бунин
Вечер.
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.
Гул молотилки слышен на гумне...
Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

Редьярд Киплинг

Жил-был дурак. Он молился всерьез
(Впрочем, как Вы и Я)
Тряпкам, костям и пучку волос -
Все это пустою бабой звалось,
Но дурак ее звал Королевой Роз
(Впрочем, как Вы и Я).

О, года, что ушли в никуда, что ушли,
Головы и рук наших труд -
Все съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.

Что дурак растранжирил, всего и не счесть
(Впрочем, как Вы и Я) -
Будущность, веру, деньги и честь.
Но леди вдвое могла бы съесть,
А дурак -на то он дурак и есть
(Впрочем, как Вы и Я).

О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,
И мечты, что вновь не придут,-
Все съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.

Когда леди ему отставку дала
(Впрочем, как Вам и Мне),
Видит Бог! Она сделала все, что могла!
Но дурак не приставил к виску ствола.
Он жив. Хотя жизнь ему не мила.
(Впрочем, как Вам и Мне.)

В этот раз не стыд его спас, не стыд,
Не упреки, которые жгут,-
Он просто узнал, что не знает она,
Что не знала она и что знать она
Ни черта не могла тут.

Волей судьбы одна юная мама,
Сына родила на полюшке прямо.
Еле сумела добраться к мосту.
Но ни одной здесь души на версту!
Некого было на помощь позвать.
Интуитивно несчастная мать,
роды сама у себя принимала.
В пышные юбки дитя пеленала,
и, согревая, к груди прижимала!
Кофту последнюю снявши с себя,
Сына укрыла, обняла любя...
Это объятье разнять не могли
Утром супруги, что мертвой нашли,
Маму, согревшую сына собой.
И удивительно: был он живой!
Маму они у моста схоронили,
А того мальчика усыновили.
Эта чета никому не открыла,
Что, то дитя не родное им было.
Заговорил удивленный квартал:
-
Вот и бездетным Бог сына послал!
Мальчик счастливым у них подрастал!
Волю любил, часто в поле гулял.
Только куда б он гулять не ходил,
Мост его старый все время манил.
Долго сидел он здесь, рыбу ловил.
Речка заросшей была, небольшой,
Но ему здесь было так хорошо.
С церкви идя, все к мосту он стремился,
Будто здесь Богом благословился.
Тихо смеялся и, плача молился,
цветы к незнакомой могилке ложил:
"Ведь жил человек и кого-то любил!!!"
Когда, повзрослев, серьезным он стал,
Отец в поле чистое сына позвал:
«Я должен тебе одну тайну открыть!
Дабы спокойно мне старость прожить.
Мать умерла уж, не сможет сказать;
Да я - не отец, а она и не мать!»
Повел к той знакомой могиле, к мосту,
И рассказал всю историю ту:
«Годиков двадцать назад, в январе
Была такая ж метель на дворе.
Мы на повозке с женой проезжали,
Возле моста здесь, вдруг увидали
Женщина сына к сердцу прижала,
Новорожденного, и не дышала
Мы схоронили - вот холмик в тиши,
Здесь твоя мама родная лежит.
Тайну от всех мы тогда схоронили,
Из-за того, что бездетными были!
Жизнью обязан не нам ты, сынок,
-
Богу, что в материнских объятьях сберег!
Нас же послал Он тебе, чтоб спасти,
Взяв от холодной, замерзшей земли.
Помню, мы плакали, как увидали,
Что матери руки тебя обвивали,
Теплом своей нежной любви согревали.
Она ведь все сняла, и даже белье -
Укутала тельце, сыночек, твое.
И, полуголая, очень любя,
Дыханьем своим согревала тебя.
Вот и пришел ты к ней на свиданье,
На место вашего раставанья.
Покоится мама, сынок, здесь твоя,
Постой, поклонись. Домой пойду я!"
Над полем кружилась метельная мгла.
Но громче кричал он: «Меня ты спасла,
-
Любимая, добрая, мама моя!
О, чем же, родная, воздам тебе я?
Тебе было зябко, ты замерзала,
Но, все сняв с себя, меня ты спасала.
Любовь твоя жертвенна, бедная мать,
Тебя не могу оживить я, поднять!
Хоть сделать уже ничего не сумею,
Но холмик твой я согрею! Согрею!»
А рядом прохожий дивился, застыв,
Как плачущий, сняв всю одежду, укрыв,
Тот холмик обнял и рыдал,
Маму собою, как мог, согревал!
О, дети, спешите, спешите скорей,
И маму свою обнимите сильней!
Пока живет мама и ждет вас всегда,
Согрейте ее, как согрела она!
Во всем вам поможет, вовек не предаст,
Все лучшее вам, своим детям, отдаст.
А если час трудный однажды придет,
То мама собой защитит и спасет!

zhanna71 писал(а):Волей судьбы одна юная мама,
Сына родила на полюшке прямо.
Еле сумела добраться к мосту.
Но ни одной здесь души на версту!
Некого было на помощь позвать.
Интуитивно несчастная мать,
роды сама у себя принимала.
В пышные юбки дитя пеленала,
и, согревая, к груди прижимала!
Кофту последнюю снявши с себя,
Сына укрыла, обняла любя...
Это объятье разнять не могли
Утром супруги, что мертвой нашли,
Маму, согревшую сына собой.
И удивительно: был он живой!
Маму они у моста схоронили,
А того мальчика усыновили.
Эта чета никому не открыла,
Что, то дитя не родное им было.
Заговорил удивленный квартал:
-
Вот и бездетным Бог сына послал!
Мальчик счастливым у них подрастал!
Волю любил, часто в поле гулял.
Только куда б он гулять не ходил,
Мост его старый все время манил.
Долго сидел он здесь, рыбу ловил.
Речка заросшей была, небольшой,
Но ему здесь было так хорошо.
С церкви идя, все к мосту он стремился,
Будто здесь Богом благословился.
Тихо смеялся и, плача молился,
цветы к незнакомой могилке ложил:
"Ведь жил человек и кого-то любил!!!"
Когда, повзрослев, серьезным он стал,
Отец в поле чистое сына позвал:
«Я должен тебе одну тайну открыть!
Дабы спокойно мне старость прожить.
Мать умерла уж, не сможет сказать;
Да я - не отец, а она и не мать!»
Повел к той знакомой могиле, к мосту,
И рассказал всю историю ту:
«Годиков двадцать назад, в январе
Была такая ж метель на дворе.
Мы на повозке с женой проезжали,
Возле моста здесь, вдруг увидали
Женщина сына к сердцу прижала,
Новорожденного, и не дышала
Мы схоронили - вот холмик в тиши,
Здесь твоя мама родная лежит.
Тайну от всех мы тогда схоронили,
Из-за того, что бездетными были!
Жизнью обязан не нам ты, сынок,
-
Богу, что в материнских объятьях сберег!
Нас же послал Он тебе, чтоб спасти,
Взяв от холодной, замерзшей земли.
Помню, мы плакали, как увидали,
Что матери руки тебя обвивали,
Теплом своей нежной любви согревали.
Она ведь все сняла, и даже белье -
Укутала тельце, сыночек, твое.
И, полуголая, очень любя,
Дыханьем своим согревала тебя.
Вот и пришел ты к ней на свиданье,
На место вашего раставанья.
Покоится мама, сынок, здесь твоя,
Постой, поклонись. Домой пойду я!"
Над полем кружилась метельная мгла.
Но громче кричал он: «Меня ты спасла,
-
Любимая, добрая, мама моя!
О, чем же, родная, воздам тебе я?
Тебе было зябко, ты замерзала,
Но, все сняв с себя, меня ты спасала.
Любовь твоя жертвенна, бедная мать,
Тебя не могу оживить я, поднять!
Хоть сделать уже ничего не сумею,
Но холмик твой я согрею! Согрею!»
А рядом прохожий дивился, застыв,
Как плачущий, сняв всю одежду, укрыв,
Тот холмик обнял и рыдал,
Маму собою, как мог, согревал!
О, дети, спешите, спешите скорей,
И маму свою обнимите сильней!
Пока живет мама и ждет вас всегда,
Согрейте ее, как согрела она!
Во всем вам поможет, вовек не предаст,
Все лучшее вам, своим детям, отдаст.
А если час трудный однажды придет,
То мама собой защитит и спасет!

Сижу рыдаю...

Мать стояла тихо у окошка,
Устремился на дорогу взгляд.
И махнув морщинистой ладошкой,
Провожала сына и внучат.
Не было в гостях их больше года,
Хоть деревня рядышком моя.
Говорят, что нынче в жизни мода
Ездить в отпуск в тёплые края.
Там богато, солнечно, красиво,
Море с изумрудною водой
Внуки про какие то Мальдивы,
Все трещали мне наперебой.
Что в Тайланде нынче побывали,
В Новый год там летняя жара.
Если бы внучата только знали,
Как тогда их бабушка ждала.
С пенсии купила шоколадки,
Всем связала теплые носки.
И сложила скромные подарки,
В старые цветные узелки.
И поставив у иконы свечку,
За сыночка помолилась мать.
Пироги достав из русской печки,
Стала сына в гости поджидать.
Только он сегодня не приехал,
День прошел, неделя, месяц, год.
Нынче он в Италию уехал,
Фирма покупает там завод.
Посадила мать весной рассаду,
Лето занимает огород.
Покосилась старая ограда,
И спина согнуться не даёт.
В трубке раздается голос сына:
"Мать, ты дома? Мы приедем, мать."
Из последних сил она вскочила,
И на стол скорее накрывать.
Два часа купалась мама в счастье,
Привезли ракушку внуки ей.
Как же сына дорого участье,
Та ракушка всех дороже ей.
На часы сын смотрит торопливо,
Одевайтесь, дети, нам пора!
На ограду посмотрел брезгливо,
И пошёл скорее со двора...
На кровати мятая подушка,
Звуки моря с голубой водой.
Покатилась из руки ракушка,
Внуков тот подарок дорогой.
Будут и диковинные страны,
Пальмы, изумрудная вода.
Только вот уже не будет мамы,
Помните об этом, господа!

Сегодня День матери...Позвоните маме!

Юлия Друнина "Зинка"
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, сырой земле.

- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый.
У меня лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг приказ: 'Выступать вперед!'
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и замен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы,
Мы со славой хотели жить.
Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит

Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб она тебя не ждала.

Я помню ночь на склоне ноября.
Туман и дождь. При свете фонаря
Ваш нежный лик - сомнительный и странный,
По-диккенсовски - тусклый и туманный,
Знобящий грудь, как зимние моря, -
Ваш нежный лик при свете фонаря.

И ветер дул, и лестница вилась...
От ваших губ не отрывая глаз,
Полусмеясь, свивая пальцы в узел,
Стояла я, как маленькая Муза,
Невинная - как самый поздний час -
И ветер дул, и лестница вилась.

А на меня из-под усталых вежд
Струился сонм сомнительных надежд,
- Затронув губы, взор змеился мимо... -
Так серафим, томимый и хранимый
Таинственною святостью одежд,
Прельщает мир из-под усталых вежд.

Сегодня снова диккенсова ночь.
И тоже дождь, и так же не помочь
Ни мне, ни Вам, - и так же хлещут трубы,
И лестница летит, - и те же губы -
И тот же шаг, уже спешащий прочь -
Туда - куда-то - в диккенсову ночь.

Цветаева.
2 ноября 1918.
из цикла "Комедьянт

Отговорила роща золотая...

Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит коноплянник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава.
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком...
Скажите так... что роща золотая
Отговорила милым языком.

Есенин, мой любимый Есенин